Затем наступало время, когда все три группы снова объединялись, чтобы показать друг другу, наставникам и самому патриарху то, чему они успели научиться. Это была своеобразная форма ежедневного контроля, позволявшего судить об успехах и затруднениях каждого ученика, своевременно подсказывать ему то, что требовалось. Показ нередко превращался в настоящий турнир между «опоясанными веревкой», или старшими братьями. Боевые искусства шаолиня стали гордостью и достоянием восточного народа. Если кто-либо из монахов проявлял излишнюю самоуверенность, то его испытывал учитель и вразумлял парой чувствительных тумаков. Иногда даже сам настоятель выходил на площадку, засучив рукава, и тогда всем становилось ясно, что он не зря занимает свое место. Так, один из настоятелей, некий Линь Во, успешно сразился однажды с тридцатью старшими братьями и не получил при этом ни одной царапины.

Его имя навсегда осталось в истории Шаолиня как пример абсолютного совершенства. Если же кто-то получал травму или терял сознание, то наставники пользовались случаем, чтобы на практике показать способы приведения в чувство и лечения.

В заключение монахи снова отправлялись в столовую, где их ждал легкий ужин. После него они занимались своими делами. Впрочем, спать в монастыре ложились довольно рано, а с бессонницей его обитатели не были знакомы.

Длительная практика шаолиньского кэмпо вырабатывала феноменальную, почти мгновенную реакцию, а также чрезвычайно острое чувство ситуации. Мастера из Шаолиня интуитивно ощущали любую угрозу, от кого бы или от чего она не исходила, фактически предвосхищали любой удар или другое враждебное действие по отношению к ним. Мастер кэмпо, вооруженный лишь посохом, мог вступить в бой с целой толпой вооруженных людей и выйти из него победителем.