В конце двадцатых годов Япония оказалась в тисках экономического кризиса, свирепствовавшего во всем мире. В поисках выхода из него правящие круги страны стали склоняться к военным авантюрам на азиатском континенте. Главным объектом японской агрессии стал Китай, от которого они стремились отторгнуть Маньчжурию. Поэтому Досину Со в 1928 году пришлось вернуться в Харбин с тайным заданием «Кокурю-кай».

В Маньчжурии Со, чтобы скрыть свое истинное лицо, вступил в китайское тайное общество «Белый лотос» по рекомендации одного монаха, который не только руководил местной организацией общества, но и преподавал шаолиньское кэмпо. Для всех членов «Белого лотоса» занятия кэмпо по старинной традиции были строго обязательными.

Убийство лидера северной группировки китайских милитаристов Чжан Цзо-лина положило начало решительным действиям Японии по отделению Маньчжурии от Китая и восстановлению там власти династии Цин. (Как известно, в марте 1932 года японцам удалось создать марионеточное государство Маньчжоу-го во главе с императором Пу И.) Будучи тайным агентом, Досин Со в поисках нужных сведений непрерывно разъезжал по Китаю, где встречался со многими мастерами различных школ шаолиньского кэмпо.

Во время одной из поездок в Пекин он познакомился с двадцатым патриархом одной из таких школ. Почтенный старец был опечален тем, что у него нет достойного преемника, которому он мог бы раскрыть все секреты своего искусства. Случайные люди на то не годились. Поэтому Вэнь Лао-шэ (так звали патриарха) очень обрадовался, увидев, что Со не только способный ученик, но и страстный поклонник кэмпо, а также приверженец учения Чань-буддизма (по-японски Дзэн). В 1936 году в монастыре Шаолинь состоялась церемония, в ходе которой Вэнь Лао-шэ официально провоз гласил Со своим преемником, 21-м патриархом одной из северных школ Шаолиня.

Когда в 1945 году советская армия захватила Маньчжоу-го, Со ускользнул от контрразведки «Смерш» с помощью членов «Белого лотоса». В следующем году он вернулся в Японию. Духовная опустошенность и депрессия, в которой находился побежденный народ, заставляла жестоко страдать такого патриота, как Со. Он был убежден, что в равной мере необходимо возродить традиционные духовные святыни японцев и дать им новый идеал человеческой личности, не милитаристско-самурайский, а гуманный, ориентированный на сотрудничество и всеобщее благо.

Основополагающее средство для достижения этой цели Со увидел в шаолиньском кэмпо, являющемся, как мы знаем, не только и не столько искусством кулачного боя, но прежде всего определенной религией, философией и образом жизни.